Тадеуш Мичиньский

Lucifer

Jam ciemny jest wśród wichrów płomień boży,
lecący z jękiem w dal — jak głuchy dzwon północy —
ja w mrokach gór zapalam czerwień zorzy
iskrą mych bólów, gwiazdą mej bezmocy.

Ja komet król — a duch się we mnie wichrzy
jak pył pustyni w zwiewną piramidę —
ja piorun burz — a od grobowca cichszy
mogił swych kryję trupiość i ohydę.

Ja — otchłań tęcz — a płakałbym nad sobą
jak zimny wiatr na zwiędłych stawu trzcinach,
jam blask wulkanów — a w błotnych nizinach
idę, jak pogrzeb, z nudą i żałobą.

Na harfach morze gra — kłębi się rajów pożoga,
i słońce — mój wróg słońce! wschodzi, wielbiąc Boga.




Перевод и пояснение значения этого текста для меняLucifer (использована именно латинская, а не польская, форма имени, вероятно, потому, что польское слово уже не несет изначальную внутреннюю форму "несущий свет", которая обыгрывается в первой строфе)

Я среди вихрей — темный пламень божий,
летящий со стоном в даль — как глухой колокол/звон севера/полночи —
я в сумерках гор зажёг алость зари
искрой своих мук, звездой своей немощи.

Я король комет — но дух во мне мечется,
как пыль пустыни в воздушной/легкой пирамиде —
я грохот бурь — но тише гробницы
скрываю трупность и мерзость своих могил.

Я — радужная пучина — плакал бы о себе,
как холодный ветер над увядшими тростниками у озера,
я зарево вулканов — а в топких низинах
иду, как похоронная процессия, в скорби и скуке.

На арфах играет море — клубится пожар небес,
и солнце — мой враг солнце! восходит, славя Бога.

Прошлой ночью я перевела этот текст и начала учить, а днем состоялся разговор с подругой, в котором я озвучила одну, так сказать, тенденцию моей жизни (впрочем, то же самое можно и о многих других людях сказать), о которой очень напоминают некоторые строки этого стихотворения. Не претендую на верность своей интерпретации, просто есть ощущение сходства, которое сделало и текст, и написанную на него песню близкими мне.
Образность тут вообще хороша, и текст интересен, впрочем, об этом можно было и не писать.